В Лицейском театре состоялась премьера по пьесе американского драматурга Теннесси Уильямса «Трамвай «Желание»» (18+)  в постановке Виктории Каминской. Молодой режиссёр уже не в первый раз работает с лицеистами. Её спектакль «Оркестр» (2017 год) полюбился омскому зрителю, и пригласить Викторию снова было отличной идеей. Тем более сама режиссёр признаётся – «Оркестр» за время её отсутствия только вырос, благодаря трудолюбию актёров. Поэтому и «Трамвай «Желание», стоит предположить, ждёт та же история. Даже сегодня видно насколько с каждым разом крепчает постановка и насколько артисты уверенней входят в историю, произошедшую в Новом Орлеане, но нисколько его не потрясшую – Орлеан стоит крепко, как и его коренные жители.

«Трамвай «Желание»» — одна из самых известных пьес Теннесси Уильямса, закончена в 1947 году. За эту пьесу Уильямс был удостоен Пулитцеровской премии. Главная героиня – увядающая, но привлекательная бывшая учительница Бланш Дюбуа, которая приезжает в Новый Орлеан к сестре Стелле, живущей с мужем Стэнли Ковальски в бедном промышленном районе. Бланш осталась без работы и без средств к существованию. В поисках последнего убежища у любимой сестры она попадает в грубый мир рабочего класса и приземлённых стремлений, который отторгает её, как инородное тело.

Распределение ролей вопросов не вызвало. Если бы в Лицейском театре не было Дарьи Оклей (Бланш Дюбуа) и Евгения Точилова (Стэнли Ковальский), спектакля бы не состоялось. Оклей – безусловная жемчужина постановки. Драматург будто с неё писал портрет отвергнутой всеми женщины, отчаянно цепляющейся за последние крохи аристократии. Но женщины томной, сексуальной, чувственной, чарующей. Только вот чары в промышленном районе применять очень сложно – они слишком сложные и притворные для местных жителей, которые противятся такой напыщенности.

Не в силах противиться только Харольд Митчелл (Александр Боткин). Митч – тоже инородное тело этого общества – не по разуму, но по ощущению. Встретив Бланш, он не столько очарован её статью, сколько чувствует в ней того самого человека, которого ему так не хватало в этом сером мире. Красивую, умную женщину, которая станет ему другом, которая, наконец, увидит его настоящего, скрытого за рабочей спецовкой, чувствующего мужчину. Несмотря на то, что принято считать центром внимания связку героев Стэнли-Бланш, в спектакле Каминской главным конфликтом стала пара Блашн-Митча.  Их сцена объяснения в звенящем полумраке (самая тёмная сцена спектакля) становится кульминационной, после ни неё тот, ни другой уже не приходят  в себя окончательно. Дарья Оклей изумительно хороша в атласных брюках, струящихся по соблазнительно стройным ногам и сверкающих в скудном свете. Александр Боткин – поверженный ложью и разбитый собственной любовью мужчина. Всё ещё сильный и статный, но сгорбленный под тяжестью невыносимой для него ноши. Зачастую персонаж Митча сознательно делают жалким и смятым, чтобы, особенно на фоне своих товарищей, он выглядел этаким тюфяком, не отходящим от больной матери. К счастью, в спектакле лицеистов эта избитая схема не получила места. Зато вышла щемящая трагедия мужчины и женщины, не сберёгших последнюю любовь на этой грешной земле. Оклей и Боткин, крадущиеся по тёмной сцене и падающие в объятия друг друга, прощающиеся друг с другом грубо и неумело, великолепны. В связке артисты работают традиционно прекрасно. Дарья и Александр чувствуют друг друга, страдая за своих героев на равных условиях.

Не менее сильна сцена, где наедине остаются Бланш Дюбуа и её «конфликтёр» Стэнли Ковальский. Аристократизм и брутальность, простота и изысканность, притворство и прямолинейность сталкиваются, наконец, без свидетелей.  Оба героя чувственны каждый по-своему. Точилов и Оклей невероятно сексуальны, с плотским магнетизмом, обращённым к зрителю и к друг другу. «Мы же назначили друг другу это свидание с  первой же встречи», — злорадно громко шепчет Стэнли липко вытягивая из Бланш последние силы, когда она уже не может бороться с миром и с собой, пока последний разум покидает её. Вопреки замыслу Теннесси Уильямса режиссёр не добивает героиню грубым изнасилованием. Поначалу это вызывает возмущение – слишком нахально изменён замысел драматурга. Но Евгений Точилов убедителен, высказывая настолько мощное презрение к Бланш, что оно становится не менее губительным и травматичным, чем унижение тела уже падшей женщины.

Белым пятном в истории является Анастасия Максименко (Стелла Ковальская – жена Стэнли, сестра Бланш). Добрая бесхитростная женщина, которая выбрала простые радости вместо искусственной и уже мёртвой аристократии. Она искренне любит сестру, с упоением занимается любовью с мужем, возможно снисходительно поглядывает на мужскую игру в карты, спокойно ждёт ребёнка, поглаживая живот с наследником господина Ковальского. Анастасии Максименко очень идёт эта роль – милой девушки, которая умнее, чем кажется, но которая предпочла оставить судьбу уверенной сильной женщины за порогом Нового Орлеана. Их диалоги с Оклей нарочито поверхностные, но взгляды будто защищаются. Максименко взмахивает руками, словно желая уберечь от презрения своё убогое жилище. Не желая выбирать между мужем и сестрой, она предпочитает быть свидетелем, а не участником действия, прячась в угол сценографии тропического нуара.

Очевидно, что история непросто давалась артистам Лицейского театра. Персонажи Уильямса традиционно читаются между строк, где за казалось бы случайно брошенными репликами спрятано само нутро каждого из «пассажиров» злополучного «трамвая». В первом ярко освещенном действии герои, будто как на ладони, но искусственные, наигранные. В темноте и полумраке второго действия – плотские, ощетинившиеся. Постановка «Трамвай «Желание»»  уверенно войдёт в репертуар Лицейского театра, но назвать её режиссёрской пока сложно. Зато на сегодняшний день это одна из лучших актёрских историй Лицейского театра.

Ирина Романова

«Ореол», №27 (1068) / 3 июля 2019 г.